Связующим звеном для мужских обществ в России в большинстве случаев является алкоголь. Если западная реклама апеллирует больше к индивидуальному потребителю пива, то в России распитие пива считается коллективной проверкой на прочность и проявлением мужского доверия. 'Это один из нас', - говорится о глушащем пиво незнакомце, то есть, его принимают, как своего. Различие между 'нашими' и чужими, отделявшее в Советском Союзе проверенного социалиста от шпиона, прочно закрепилось в русском менталитете. Именно поэтому политтехнологи назвали путинскую молодежную организацию 'Наши'.

Российская реклама пива в последние годы нацелена почти полностью только на мужчин. В одном рекламном ролике демонстрировались, например, грязные следы на ковре, футбольный мяч на разоренной клумбе и опустошенный холодильник. В другом - отец с сыном торжествующе попивают пиво, отлынивая от работы на дачном участке, в то время как мать продолжает копать грядку. Мужчина демонстрирует презрение к семейным ценностям. 'И это образ мужчины, якобы, с большой душой, - сердится Юлия, - на самом деле, за этой душой скрывается безответственная свинья. Главное, что он пьет'.

15 литров чистого спирта потребляет россиянин в среднем в год - почти на треть больше, чем немец. Всемирная организация здравоохранения называет Россию оплотом алкоголизма. Причиной смерти почти половины мужчин, умирающих в трудоспособном возрасте, является отравление водкой или суррогатами - одеколоном, антифризом или жидкостью для удаления льда. Социолог Алексей Левинсон объясняет специфически русскую наклонность к саморазрушению тем, что мужчины мало ценят жизнь, в том числе и свою собственную. Потому что государство не учит уважать каждого отдельного человека. 'Это своего рода культура - не заботиться о своем здоровье и своей безопасности, - говорит Левинсон. - Это менталитет солдата в милитаризованном обществе'.

Однако в тени доминирующего образа мужчины намечаются изменения. Молодежь в больших городах, прежде всего в Москве, стала более свободной. 'Она постепенно создает для себя различные, равнозначные модели своих ролей', - говорит социолог Здравомыслова. 'Пока и среди молодежи все еще доминирует дикий тип мужчины, способного выйти победителем из чащобы неписаных законов нашего общества. Это технический образ супермена с такими атрибутами, как мобильный телефон, компьютер и интернет. 'Однако постепенно уходит то время, когда все мужчины, как гласит женская шутка, должны были быть лишь чуть красивее, чем обезьяна. Рынок лосьонов для тела и мужской косметики растет, в моде спортивные клубы, где не обязательно заниматься бодибилдингом. Только в провинции, где рынок труда для мужчин ограничен такими профессиями, как ночной сторож или тракторист, а изобилие пива диктует культурную программу на выходные, образ мужчины-пьяницы и драчуна по-прежнему священен.

Его постепенная модернизация происходит в российских городах. Новые офисы излучают энергию, не требующую почетных табличек, отмечающих лучшего работника, или запыленных жалобных книг. Дисциплина и ангажированность вознаграждаются перспективой на благосостояние. 'Именно в Москве растет новое поколение менеджеров, ведущее более здоровый образ жизни, - говорит представитель одной немецкой энергетической фирмы. - Два года назад мы вели днем переговоры в трезвом виде, а вечерами пили водку, пели русские народные песни, смотря друг другу в глаза. Сегодня же кое-где можно встретить лишь бокал красного вина'. Москва - это единственный регион России, где уже многие годы люди тратят больше денег на пиво, чем на водку.

'У меня просто нет времени на пьянство', - шутит Михаил Тимошенко. 40-летний руководитель отдела на фирме, торгующей типографскими красками и бумагой, относится к тем мужчинам, которые своим самообладанием и усердием цементируют страну. 'В Москве сумасшедший ритм жизни, - говорит он. - Ты спешишь на работу, потом через весь город домой к семье, а когда дома взглянешь на часы, то уже пора ложиться спать. Когда же напиваться?' Двое детей, стремление принадлежать к среднему классу и кредит на новую трехкомнатную квартиру, - все это дисциплинирует Тимошенко. У него даже хобби требует трезвости. Во время дайвинга в летний отпуск в Египте на лодке можно было себе позволить максимум одну рюмку коньяка - вечером, после последнего погружения. Если в кругу его друзей-спортсменов кто-то начинает прикладываться к рюмке, все сразу же, не веря своим глазам, спрашивают презрительно: 'Ты что, пьешь?'

По праздникам или в ресторане Тимошенко позволяет себе выпить пару рюмок водки. 'Нельзя из пьянства делать культ, - говорит он. - Теперь это не в моде. Москва выходит на мировой уровень. Мы хотим показать всем свое настоящее, здоровое лицо'. Даже на корпоративных вечеринках по поводу Нового года он может спокойно попивать апельсиновый сок, и никто не будет над ним подсмеиваться или пытаться заставить пить алкоголь. 'Раньше мне приходилось за вечер незаметно выливать в цветочный горшок в общей сложности чуть ли не полбутылки водки, - рассказывает Тимошенко. - В 90-е годы, кто не пил, считался больным'. В банке, где он тогда работал некоторое время, после открытия каждого нового счета для важного клиента тут же появлялся стол, полный бутылок водки, соленых огурцов и бородинского хлеба, дабы отметить это событие. 'Сегодня клиент с недоверием отнесся бы к такому банку', - говорит Тимошенко.

Во время бандитского капитализма 90-х Тимошенко, по профессии геолог, занимался торговлей запчастями для автомобилей и зарабатывал много денег. Почти каждый вечер со своими коллегами они опустошали ящик шампанского или дорого коньяка. Кто хотел, на следующий день не выходил на работу. 'Тогда продавец был важнее, чем клиент, - объясняет Тимошенко. - Но мне удалось вырваться из этого болота'. Он закончил экономический факультет, женился и нашел постоянную работу в типографии. 'А некоторые из той нашей компании сейчас собирают пустые пивные бутылки у метро'.

По вечерам Тимошенко с женой иногда позволяют себе выпить по чашечке Капучино и съесть клубнику со сливками в одном из многочисленных процветающих московских кафетериев. Раньше он знал кафе только по художественным фильмам. 'Здорово, что теперь они у нас тоже есть', - говорит он.