"Но сам Ломоносов, когда заходила речь о его профессии, отвечал не задумываясь: «Химик!» Потому что химия была его самой большой любовью, потому что химии он отдал лучшие годы жизни и самые сокровенные свои замыслы.

Есть великий смысл в том, что Пушкин, перечисляя профессии Ломоносова, к которым, кстати, с неменьшим правом можно было бы прибавить и астрономию, и физику, и географию, и экономику, пишет каждую из них с заглавной буквы. Потому что в каждой из этих наук Ломоносов был незауряден, оригинален и неожидан.

И все же...

Астроном? Да, астроном, навсегда утвердивший свое имя в этой науке открытием атмосферы на Венере. Но астрономы были и до Ломоносова. Был Галилей, был Коперник, был Кеплер. II Ломоносов один из весьма многочисленной плеяды выдающихся представителей этой науки, которых числила за собой история астрономии к середине XVIII века.

Художник? Да, и несомненно выдающийся. Но мозаичные картины создавали и до Ломоносова. Пусть не такие искусные, не такие грандиозные по замыслу и исполнению, но творили же. И в Элладе, и в Древнем Риме, и в Византии, и в средневековой Венеции. И не мозаика сделала Ломоносова Ломоносовым.

Ломоносова сделала Ломоносовым химия. Потому что история Этой науки — науки! —открывается золотой страницей, имя которой — Ломоносов.

Как бы обосновать это утверждение, не забираясь при этом глубоко в дебри истории химии, истории в высшей степени интересной и необыкновенно поучительной, но здесь, в книге о Ломоносове, вряд ли уместной?

По-видимому, для этого существует лишь один путь. Посмотреть, какие успехи числила за собой химия к тому времени, когда в нее пришел Ломоносов.

Первое, что при этом бросается в глаза... Впрочем, ничего в глаза не бросается. Потому что не было тогда такой науки — химии, а была лишь химия-искусство. Казалось бы, простое жонглирование словами. Какая разница: наука ли, искусство ли? Ведь были известны многие химические вещества, были известны химические превращения, были известны многие химические манипуляции, было, наконец, само слово «химия» и были ученые, которые отлично понимали, что за этим словом скрывается. Чем же не наука?

Да, все это было. И все же химии, науки химии, не было."