…Баяндин Федор Федорович. Крестьянин. Семью отправили на Печору, а его на Вишеру. Четверо детей в семье. Две дочери погибли. Одна — на лесозаготовке, другая — от голода. В Красновишерске живет правнучка…

…Филипп Дмитриевич Шишкин. Участник процесса ликвидации казачества. Фельдшер. Он был для ссыльных доктором от бога. Правнуки живут на Вишере.

…Ефим Александрович Рачковский. Сослан за искривление кредитной линии партии. Работал агрономом в сельхозе. Рассказать о нем некому.

…Абатуров Иван Назарович. Арестован по 58-й статье в 1928 году. В феврале под конвоем доставлен на Вижаиху. Работал на лесозаводе. До окончания срока к нему прибыла семья, прошедшая на родине через репрессии. В 1933 году от тифа умерли отец, мать, сестра и две малолетние дочери. Старший сын и дочь живут в Перми.

...Учительница Нина Дюкова — главный закоперщик шаламовских событий на Вишере — читает список репрессированных. Мороз по коже. Напоминает чтение расстрельных списков в лагере. Не хватает духового оркестра.

Идет конференция по Шаламову, которая могла бы сделать честь любому международному симпозиуму. В Красновишерске действительно изучают Шаламова. В школах он преподается уже лет десять. 30 октября, в День политзаключенных, состоится конкурс на лучшую иллюстрацию к антиутопии «Вишера».

…Чего стоит доклад учителя Игоря Яковлева. Он сопоставил описание строительства ВИШХИМЗа в двух произведениях — Шаламова и Бушманова. Книги (что удивительно!) писались в одно время.

Итак, ВИШХИМЗ — это ярчайший пример индустриализации. С другой стороны, говорит Игорь, это территория ада, через которую прошли десятки тысяч людей. Вспомним: «Осенью двадцать девятого года я с пятьюдесятью заключенными плыл из Вижаихи в Усолье положить начало гиганту первой пятилетки — Березнякам» (Варлам Шаламов). Главные герои повести Бушманова — руководящий состав и вольнонаемные рабочие, пришедшие на заработки из окрестных деревень. По всем канонам соцреализма неграмотный крестьянин-самоучка читает сложные инженерные чертежи, собирает сложнейшие машины. А если вступает в спор с иностранными специалистами — как правило, побеждает он, а не они.

«…Заместитель начальника строительства Филиппов снаряжает в Красновишерск целую бригаду рабочих с канатами, перетянутыми бурлацкими лямками, и спешит на выручку каравану», — так описывает Бушманов реальные события которые подаются как героизм строителей.

Как строили ВИШХИМЗ на самом деле? Всего-навсего одна деталь про быт: «В них, этих бараках, новичку указывали жестом руки на темный и вонючий угол, где не было места не только человеку, но и кошке. Новичок взбирался на спящих, закрывал глаза. Силой собственной тяжести продавливал место в других телах» (Шаламов).

Бушманов знал, что существовал концлагерь. Был репрессирован. Сумел, как говорит Игорь, выйти из гулаговской машины. Стал секретарем райкома и ровно через три года после того, как Шаламов написал «Вишеру», выпустил свою «анти-Вишеру», которая получила название «Пробуждение тайги».

— Это политический заказ, — говорит Игорь.

— Но ведь Бушманов не читал шаламовского текста, — это я.

— Я думаю, КГБ прочло в свое время «Вишеру». Нужна была «анти-Вишера». Она появилась.

Он выдержал паузу и сказал:

— Я думаю, когда-нибудь и в этих хитро-сплетениях мы разберемся.

Игорь называет еще одно полемическое творение — про знаменитый сельхоз на берегу Вишеры, описанный, кстати, тоже Шаламовым. Тот же тон: героизм, великий труд. Значит, есть эта озабоченность — декорировать концлагеря. И, возможно, в этом процессе мы преуспеем.

Ну, Бушманов — ладно! Просто плохая литература. В Березняках я встретилась с журналистом Андреем Грамолиным. Он снял телесюжет «Шаламов и Паустовский». Прошел на местном телевидении. Кто бы мог подумать, что мошеннический ход Бушманова — жалкая калька с повести Паустовского «Соль жизни».

Читать больно и горько. Я все-таки надеялась, что Паустовский был в неведении. А что, если он не понял, что это концлагерь? Ну, обманулся.

Нет! Видел и понял. Все!

Пример: советский инженер Фриш арестован. Обвинен во вредительстве. «Но в Перми Фриша освободили за неимением улик». Мы-то с вами знаем, что могло случиться с инженером, да еще немцем, в Перми или Соликамске.

Но и этой фальши оказалось мало. Фриш очень сокрушался, что не может быть на показательном процессе над «теми, кто поднял травлю против него — молодого и преданного советского специалиста». Упоминаются и бунты рабочих, но это и не рабочие вовсе, а бузилы.

«Большевики их «разорили» где-то там, в семейном гнезде?»

Иностранные специалисты о комбинате:

— Столь продуманного и великолепного проекта я не ожидал.

«Иностранные специалисты похожи в то утро на разбитую наполеоновскую армию», — такова квалификация иностранцев.

Художественные достоинства только усугубляют фальшь.

«Низкое солнце освещало глухие проселки. Небо над ними простиралось подобно бледным рекам».

Про небо в лагерях мы с вами тоже знаем от Шаламова:

Последние истлеют крепи,

И рухнет небо мертвеца,

И, рассыпаясь в пыль и пепел,

Я домечтаю до конца.

— Ты представляешь себе, один писатель сидит в партийной гостинице с теплым туалетом, другой — натягивает лагерный башмак, чтобы спуститься в ад, — говорит Андрей Грамолин.

Учитель Игорь Яковлев прав: нет потребности в обличениях, есть потребность понять, как это стало возможным.

…Другая принципиальная тема поднималась на конференции. Сам Шаламов называл ее ошибкой художественной литературы. Иногда уточнял: педагогическая ошибка.

Речь идет о романтизации уголовного, криминального мира. Язык быстро реагирует на реалии жизни. Блатная лексика быстро становится образующей, выполняя роль словарного фонда. Конечно, от лексики до реального поведения дистанция огромного размера, но именно здесь, на Вишере, люди хорошо знают, как слово тянет за собой поступок. Попытка романтизировать криминал (досталось «Бригаде», «современному шансону» и т. д.) — свидетельство общественного заболевания. Здесь помнят опасения Варлама Шаламова: «Блатарская инфекция охватит общество».

Алла Старкова — докладчица — изучила жизнь слова «блат» в разных языках. Вплоть до арамейского.

— Это все-таки повязанность кровью — основной принцип существования всякой братвы. В самом слове уже заложен стимул к определенному типу действия, — говорит Алла, учительница школы №1.

Нина Дюкова, под патронажем которой шла вся конференция, сказала, что ее больше всего поражает слово Шаламова. Черный мир описан кристально чистым словом. Интересно, каков внутренний механизм этого сплава? Мы долго пытались найти определение. Не нашли. И только позже в письме польской переводчицы М. Бехиус-Рудницкой отыскалась формула стиля: «Беспросветность с изысканностью». Она еще добавила, что для современного искусства это черта редкая. Практически — невозможная сегодня, добавим от себя.

…Пожилая учительница взошла на трибуну и спокойным, даже отрешенным голосом начала свой рассказ:

— В тридцать первом году на Вишере были частые грозы. Прямые короткие молнии рубили небо, как мечи. Кольчуга сверкала и звенела, скалы были похожи на руины замка.
Я была уверена, что она ведет рассказ о своей жизни. Такой личной оказалась интонация. Зинаида Ажмякова читала «Алмазную карту» Шаламова.

…Конференцию предваряла регистрация участников. Один из вопросов: «Есть в семье репрессированные?». Заметьте, спрашивают не «были», а «есть». Временной параметр здесь не формальность. Он нравственно обозначает отношение к тому, что было.

— И много репрессированных? — спрашиваю.

Учительница оглядывает список:

— Видите, почти все.

Дошла очередь до меня.

— Да! Есть, — говорю я.

— Кто?

— Отец.

— Назовите фамилию, имя, отчество.

Впервые за всю мою долгую жизнь я произношу имя отца с ощущением абсолютной безопасности и причастности к тому, что здесь часто называлось вишерским народом.