Отправлено 1984-q 06 августа 2006 г. 00:35

Часть X. «Путин воссоздал Российское государство»

Нас убеждают: «Историческая заслуга Путина заключается в том, что он воссоздал Российское государство, разрушенное его предшественниками и приватизированное ельцинскими «олигархами».

Этот тезис — базовый для КП. Он вбирает в себя все те смыслы, которые содержатся в других тезисах, от него производных.
Президент Путин действительно воссоздает Российское государство. Именно воссоздает, то есть выстраивает его по лекалам государства советского и досоветского. Сконструированная Путиным вертикаль власти с единоличным правителем на ее вершине — прямая наследница вертикалей прежних. А чтобы избежать хотя бы внешнего сходства с ними, формально сохраняются конституционно-демократические институты и процедуры ельцинского периода. Изначальная сложность задачи в том-то и заключалась, чтобы представить воссоздаваемое государство не как перелицовку старого, а как принципиально новое, которое вправе претендовать на сохранение обретенного при Ельцине места в сообществе демократических стран. Ради этого и были задействованы знания и дарования московских политологов, изъявивших готовность переквалифицироваться в пропагандистов. И они, чтобы выполнить столь почетное спецзадание, сделали все, что могли, и продолжают делать все, что могут.
Напомним вкратце об их заслугах.
Они бросили на помощь кремлевским работодателям свою богатую историческую эрудицию, рассказав неосведомленной публике о долгом бесправии американских чернокожих невольников и английском избирательном цензе позапрошлого века, а также о де Голле и других не менее именитых западных политиках. После этого ни у кого уже не должно было оставаться сомнений в том, что российская вертикаль власти — не антипод демократической государственности, а одна из ее исторических форм, имеющая свои зарубежные аналоги, и что Владимир Путин — это де Голль, Черчилль, Аденауэр, Тэтчер, Рейган (а заодно и император Петр Великий) сегодня.
Они обнаружили незаурядную способность к освоению политического и интеллектуального опыта не только Европы и Америки, но и Азии, заставив послужить российской вертикали власти тайваньскую «суверенную демократию», превращенную ими в суверенную российскую, то есть от западных стандартов и критериев демократии, в отличие от одноименной тайваньской, независимую.
Они явили стране и миру глубокое проникновение в тайны и хитросплетения мировой политики, уличив сам Запад в двойных стандартах на том основании, что он упрекает Россию в недостаточной демократичности, а Китай и Казахстан ни в чем подобном не обвиняет.
Они проявили не менее острое политическое чутье, разоблачив западные страны и в том, что те финансируют российские неправительственные организации не ради продвижения в России демократии, которой у нее и без того хватает, а ради своих собственных национально-государственных интересов. После этого российская общественность уже вряд ли усомнится в том, что национально-государственные интересы не совпадают с демократией не только в недемократических, но и в демократических государствах.
Они поразили нас нестандартностью своего мышления, сочетающейся с уникальной искренностью, когда объявили Кремль единственным в стране защитником российской демократической государственности, вынужденным и обязанным отстаивать ее посредством свертывания самой демократии.
Они, наконец, обнаружили немалую творческую силу, отыскав причинно-следственную связь между «суверенной демократией» и «энергетической сверхдержавой». Теперь стало окончательно ясно, что только воссоздаваемая отечественная государственность, официально объявленная новой и демократической, позволит вернуть и былую сверхдержавность.
КП и их менее известные последователи с чувством глубокого удовлетворения могут передохнуть. Им удалось внушить многим людям, что нынешняя кремлевская вертикаль власти и демократическое государство суть одно и то же. Или, по крайней мере, что путинская вертикаль гораздо больше совместима с продвижением к такому государству, чем ельцинский режим, которому некоторые из наших героев тоже служили верой и правдой. Им удалось создать низкую моду на хулу всех 90-х годов, представляя первое свободное от коммунизма десятилетие России как самое страшное время в ее истории. Потому что им удалось еще и отождествить весь ельцинский период исключительно с властью «олигархов», с разной степенью удаленности отодвинутых сегодня от властной вертикали. Однако в последнее время не только маргинальные оппозиционеры, но и сами КП сообщают нам о том, что государство снова оказалось приватизированным — на сей раз уже не столько «олигархами», сколько бюрократией.
Этот факт не отрицается никем, в том числе и президентом Путиным, который среди важнейших пунктов политической повестки дня называет очищение вертикали власти от коррупционной ржавчины. КП, как им и положено, стараются донести президентскую установку до широких народных масс. И некогда им задуматься о том, что, как и во многих других случаях, жизнь столкнула их и их работодателей с непредусмотренными последствиями самой кремлевской политики и кремлевской пропаганды. Возможно, задумаются после того, как убедятся, что эти последствия успели укорениться в вертикали власти настолько глубоко, что при ее сохранении искоренить их из нее не получится. Ни у Путина, ни у любого его преемника.

Такую вертикаль можно было строить только при опоре на бюрократию — цивильную и силовую. А она могла стать такой опорой только при условии, что получает строящуюся вертикаль в свою теневую собственность. Или, говоря иначе, получает неписаное право обирать бизнес, контролировать суды, формировать выражающие ее интересы выборные властные институты и даже свое собственное «гражданское общество», помогающее ей сохранять независимость от населения и гражданского общества без кавычек. Реализуя кремлевский проект, бюрократия незаметно, но упорно и настойчиво устраняла плюрализм в СМИ, способствовала созданию «Единой России», обеспечила ее доминирование в Государственной Думе и региональных законодательных собраниях. Потому что политический плюрализм и свободная политическая конкуренция мешают ей жить и управлять так, как ей хочется и можется.
Какими бы ни были исходные мотивы, которыми руководствовались кремлевские конструкторы вертикали власти, результат мог получиться лишь таким, каким получился. И очистить эту вертикаль от всего того, что первоначальным замыслом, быть может, и не предусматривалось, не удастся. Потому что для многих давно уже не секрет: речь идет не об отдельных изъянах воссоздаваемой Путиным государственной системы, а о природе самой этой системы. Она возведена на бюрократическо-коррупционном фундаменте. Никакими законами, призванными ограничить возможности для чиновничьего лихоимства, его не изменишь. Точечными назидательными репрессиями против отдельных чиновников — не изменишь тоже. А при более массовых репрессиях система рискует остаться без фундамента вообще. Подобные задачи оказывались непосильными даже для таких самодержцев, как Петр Великий, который казнил высокопоставленных казнокрадов, объявляя их государственными изменниками. Однако устрашить этим других чиновников ему не удалось, а на тотальную зачистку он так и не решился. И даже самого крупного и бесцеремонного тогдашнего казнокрада Александра Меншикова лишь предупреждал и пугал, но не трогал — нужный был человек. Так что если Путин, по информации КП, видит в Петре свой идеал, то в данном отношении тот ничему его научить не может.
Тем не менее Кремль все же начал очередное наступление на коррупцию. Оно всегда инициировалось в России, когда произвол чиновников достигал масштабов, опасных для самой государственной системы. Но методы, которые она использовала для обуздания этого произвола, во все времена напоминали лечение туберкулеза аспирином.
Коррупция, существующая везде, перестает быть системным явлением и сводится к минимуму лишь там, где сама госсистема зависит от общества, где бюрократия постоянно находится под светом софитов, т.е. под контролем свободных СМИ и независимых гражданских организаций, где чиновники несут юридическую и экономическую ответственность за ущерб, наносимый их действиями либо бездействием гражданам. В России ничего этого нет и пока не предвидится. Более того, нынешняя вертикаль власти для того и выстраивалась, чтобы все это исключить. Зато есть шумная антикоррупционная кампания. Инициируется принятие специальных законов, возбуждаются новые уголовные дела на высокопоставленных «оборотней» в погонах и без погонов, реанимируются некоторые старые. То, что говорят о коррупции на всех телеканалах, впечатляет масштабностью намерений. КП довольны: может быть, даже верят, что вертикаль власти будет наконец очищена и станет прозрачной.
Если так, то нам трудно разделить их чувства, хотя и мы за то, чтобы воры сидели в тюрьме: только настоящие, а не назначенные. Трудно, потому что мы помним о неудачах на этом поприще, которые постигли Петра и всех других российских правителей. Даже некоторые люди, близкие к власти, не считают нужным скрывать от широкой общественности, что в таких государственных системах, как нынешняя российская, законодательное сужение возможностей для чиновничьих злоупотреблений и репрессии по отношению к отдельным коррупционерам могут не уменьшить, а еще больше увеличить объемы теневого оборота. Потому что система эта функционирует как своего рода рынок коррупционных услуг, где репрессии означают возрастание рисков, а возрастание рисков на любом рынке сопровождается ростом цен. В нашем случае — размеров взяток.

Что бы ни говорили КП о преимуществах путинского государства перед ельцинским, никакого нового цивилизационного качества оно не обрело. Оно лишь из слабого неправового превратилось в более сильное неправовое. И трудно сказать, что лучше. Ведь это очень сомнительное преимущество — результат очередного упрочения традиционной бюрократическо-силовой (она же коррупционная) компоненты власти, что не приближает утверждение принципов законности и права, а еще больше от него страну отдаляет. Между тем во всем том, что касается главных внутренних проблем России и ее модернизации, такое государство остается беспомощным.
Будучи не в состоянии гарантировать право собственности и другие базовые права людей, оно не в состоянии установить и единые и повсеместно соблюдаемые правила деловой игры, без чего к нему нет и не будет доверия. Поэтому у него нет и не может быть внятных стратегических целеполаганий. Поэтому в лучшем случае оно обречено на суетливое латание дыр, а в худшем — на стагнацию и разложение. Поэтому оно и впредь вынуждено будет, движимое инстинктом самосохранения, именовать свою скрываемую за демократическим фасадом бюрократическо-авторитарную природу «суверенной» или какой-то другой «демократией» и маскировать свое стратегическое бессилие PR-проектами вроде «энергетической сверхдержавы».
Но долго так продолжаться не может. Рано или поздно наши сограждане начнут осознавать, что под разными названиями им предлагается некая особая демократия, из которой исключено общество, замененное «Единой Россией», Общественной палатой и административно насажденными общественными организациями — неестественными, казенными и холодными. И число прозревающих будет со временем лишь увеличиваться. Именно об этом свидетельствует мировая политическая история, а вовсе не о том, в чем тщатся убедить своих соотечественников КП.
Рано или поздно большинство россиян поймет и то, что ничего в их жизни существенно не изменится, пока сохраняется властная монополия одной политической группировки. Поймут люди и то, что «басманное» правосудие, при политической монополии неизбежное, во вред не только отдельным «олигархам», но и им самим. Равно как и то, что не отвечает их интересам интерпретация происходящего в стране и за ее пределами конформистски ориентированными КП и предоставленная последним привилегия на такую интерпретацию.
Все это произойдет неизбежно. Вопрос лишь в том, какую цену придется заплатить стране, ведомой сегодня ее властной элитой в прямо противоположном направлении, за трансформацию бюрократическо-коррупционной государственности в правовую. Но чем больше времени уйдет на опробование очередного тупикового варианта, тем цена будет выше. Не лучше ли поэтому одуматься как можно раньше?
Российское государство нуждается именно в трансформации, причем коренной. Просто реформам оно не поддастся, как не поддалась в свое время КПСС. Готовность же к таким трансформациям зависит от состояния народа и его элиты. Российский народ даже в нынешнем его качестве, подпорченном КП и их единомышленниками, тому не препятствие. И не потому, что весь он очень уж либеральный и демократичный, а потому, что никаких его интересов и ценностей это не затронет. Для давно назревшего преобразования государственной системы стране не хватает соответствующей элиты. Элиты, имеющей ясное представление об исторической развилке, на которой оказалась сегодня Россия, и проистекающей отсюда исторической ответственности ее правящего класса. Альтернатива предельно жесткая: либо прорыв в информационную эпоху, либо выпадение из нее. При том, что изыскать свой «особый путь» гонки за временем, как то удавалось в эпоху индустриальную, уже не получится.
Чтобы ответить на современные внешние и внутренние вызовы, отечественной элите предстоит оставить в прошлом образ народа-объекта, доставшийся ей по наследству от элит прежних — дворянской и советской. Те элиты, попадая на исторические развилки, находили свои ответы на мировые вызовы, хотя это и не спасло их от последующей деградации. Нынешней же российской элите деградация может быть уготована без предшествующих достижений. Потому что в наши дни без субъектности народа и его свободной и сознательной самомобилизации на решение стоящих перед страной новых задач никакой правящий класс их не решит.
Это не интеллигентский идеализм с его народопоклонством и властененавистничеством. Это самая что ни на есть политическая прагматика.

Российской элите предстоит признать, что «суверенная» пародия на современную либеральную демократию не возвышает, а унижает страну и ее граждан. Пародия на чужое, публично исполняемая как гимн державному величию, — это, согласитесь, не совсем то, что способно сообщить россиянам чувство национального достоинства, о чем так пекутся некоторые КП. Гораздо достойнее было бы полезное чужое освоить, сделать своим собственным достоянием и использовать в интересах своей страны. Но это значит, что нашей элите предстоит оставить в прошлом и принцип политической монополии как несостоятельный и для России сегодня пагубный. Ей придется сделать осознанный выбор в пользу политической конкуренции, причем не как средства борьбы за монополию, а как безальтернативного способа государственного существования, обеспечивающего сменяемость власти.
А это, в свою очередь, уже само по себе будет означать и принципиальное изменение взаимоотношений власти и населения. При политической монополии оно рассматривается как ее придаток, как объект пропагандистской обработки в духе КП или их советских предшественников. При свободной политической конкуренции с ним приходится считаться как с полноправным субъектом, нуждающимся во всей полноте информации о происходящем в стране и мире. Или, говоря иначе, как с обществом, становящимся гражданским, т.е. осмысленно участвующим в выборе пути и способа развития страны. А без такого участия элита в современных условиях способна лишь тянуть время, заботясь исключительно о том, чтобы комфортная для нее архаичная госсистема просуществовала как можно дольше. И уже тем самым сохраняя надежды своих оппонентов из националистической оппозиции на возможность замены одного властного монополиста другим. Неужели большевистского эксперимента в стране недостаточно и для обучения демократии и праву нам нужен дополнительный негативный опыт с еще более катастрофическими, чем раньше, последствиями?
Между тем Россия подошла к такому историческому рубежу, на котором, повторим, именно традиционная для страны государственная система, в новой форме сегодня воспроизводимая, стала главным тормозом технологического, экономического и социального развития. При ее сохранении переход от экстенсивной сырьевой экономики к интенсивной экономике инноваций невозможен в принципе. А значит, невозможно и продвижение к существенно иному, чем сейчас, качеству народной жизни. Такая вот историческая развилка.
КП часто говорят о необходимости постоянного обновления общенациональной политической повестки дня и желательности ее максимально широкого обсуждения. Мы готовы прислушаться к их призывам и предложить в эту повестку три вопроса.
Вопрос первый: что и кому нужно делать для трансформации российской экономики из экстенсивной в интенсивную? Что и кто этому мешает?
Вопрос второй: можно ли такую трансформацию осуществить в неправовом государстве и если нельзя, то как его превратить в правовое? Что и кто этому мешает?
Вопрос третий: возможно ли подобное превращение при «суверенной демократии», то есть при полном отключении общества от политики и бюрократической опеке над ним? И если нельзя, то как продвинуться от «суверенной демократии» к демократии современной? Что и кто этому мешает?
Мы уверены, что при отсутствии ответов на эти вопросы ни одна из серьезных проблем, стоящих сегодня перед Россией, не может быть решена.

• ДА, AVR выдержал недолго, опять гавно по трубам потекло — BlackPrapor   (06.08.2006 14:04 195.225.128.33, пустое)
• Полный либератический бред. Одна фраза шедевр либерализма - "российское государство нуждается именно в трансформации, причем коренной". Нашей стране уже устроили "коренную трансформацию" либералы в 92году, результат плачевный - обнищание народа и отбрасывание страны на десятилетия назад. — гм....   (06.08.2006 03:31 62.118.129.188, пустое)
• Правильно, еврейчик-перебежчик, унижай Россию в глазах русских, нечего им любить свою страну и слушать свою власть - пусть лучше любят и слушают НАС — Твой бог Дж. Буш   (06.08.2006 01:52 64.92.167.26, пустое)
  • Устраивает ли Вас существующая власть? Не смешиваете ли Вы понятия государства и Родины? Считаю, что нельзя творческому человеку одобрять происходящие процессы. Нас загоняют в яму, откуда трудно выбратся. Несвободная страна - плохое место для разработчика. — Pawel   (07.08.2006 06:39 217.70.127.96, пустое)